"Бедный Павел...", Опять вроде рецензия:) Опции

[konstantyn_lvk]

Бывает в гуманитарных научных журналах такой раздел: "Письма в редакцию". Это конечно не приходящие по почте послания "заинтересованных читателей", а особый формат публикаций. Редакторы как правило стараются облечь в него либо тексты, посвященные узкой теме, но не дотягивающие по объему до рубрики "Сообщения", либо не подходящие для "Рецензий" тексты полемические. Последние размещаются в расчете на начало дискуссии, которая для любого периодического издания вещь крайне желательная - оживляет, вызывает дополнительный интерес читателей и тому подобное.

Есть такой раздел и в известном журнале "Вопросы истории". Время от времени страсти там разыгрываются не шуточные, вспомнить лишь спор А.В. Пузанова и В.Д. Дмитриева за приоритеты в исследовании темы сибирских полков "нового строя" XVII в. (Пузанов В.Д. Русские полки "иноземного строя" в Сибири в XVII веке // ВИ. 2006. № 7. С. 110-122; Дмитриев А.В. Еще раз о сибирских полках «нового строя» // ВИ. 2007. № 3. С.173-174; Пузанов В.Д. Обвинения требуют доказательств // ВИ. 2007. № 7. С.174-175; см. тут). В ином жанре состоялась дискуссия Л.А. Исакова и С.А. Нефедова, когда первый подверг в письме критике посвященные военной истории положения статьи второго (Нефедов С.А. Первые шаги на пути модернизации России: реформы середины XVII века // ВИ. 2004. № 4. С.33-53; Исаков Л.А. Спорные вопросы русской военной истории середины XVII века // ВИ. 2005. № 1. С.172-175; Нефедов С.А. Еще раз о спорных вопросах русской военной истории середины XVII века // ВИ. 2005. № 8. С.174-175). Поскольку речь шла не о том, кто у кого списал, но обсуждались содержательные вопросы, разговор вышел интересный. Впрочем, ответ Нефедова на наш взгляд показал неосновательность замечаний, почему видимо обмен мнениями и не получил продолжения. А может быть три текста — максимум, предусмотренный редакцией для дискуссии.

Но тем более интереса вызвало появление в журнале нового письма Исакова, посвященного совсем иной эпохе, но также полемически заостренного (Исаков Л.А. Бедный Павел... // ВИ. 2006. № 12. С. 169-170). Поводом стала увидевшая свет ранее там же статья о известных событиях 11 марта 1801 г. (Сорокин Ю.А. Заговор и цареубийство 11 марта 1801 года // ВИ. 2006. № 4. С. 15-29). Тема интересная, серьезных публикаций по ней за последние годы было немного, тезисы автор письма выдвинул неординарные. Потому попытаемся оценить их убедительность. Тем более, что небольшой объем текста позволяет рассмотреть его просто по абзацам.

«Очередное обращение к теме 11 марта 1801 г. демонстрирует трудность перехода от повторяющихся сюжетов, лиц и обобщений, власть пристрастий над фактом и документом. Способ изложения материала: историографический обзор с утверждением основных положений через «авторитет и большинство» не обещает новизны, но и в историографическом обзоре желательно больше полноты: например, вряд ли стоило оставлять в стороне работы В. Пескова, замечательные по скрупулезной реконструкции, до минут, событий 11 - 12 марта. Сказывается и воздействие Н.Я. Эйдельмана, породившего ряд стереотипов 1980-х годов; Павел I предстает едва ли не Петром Великим. Кажется, автор не возражает против утверждения Б.С. Глаголина: «Цареубийство 11 марта старательно похоронено под клеветнический шелест мемуаров», но это обязывает к внимательному непредвзятому чтению источников.»

Итак, во вводном абзаце автор методом от противного кажется формулирует свое исследовательское кредо: "обещает новизны", "перехода от повторяющихся сюжетов, лиц и обобщений", основываясь на "внимательном непредвзятом чтении источников", "власти... факта и документа." Такой подход не может не радовать. Правда предложение уделить внимание "работам В. Пескова" вызывает некоторое удивление: выдержавшая в серии "Жизнь замечательных людей" как минимум четыре издания в конце 90-х — начале 2000-х годов, книга носит популярный характер и не имеет обязательного научно-справочного аппарата, лишь список использованной литературы в конце (Песков А.М. Павел I. М., 2005). Соответственно, включить это издание в научную историографию темы не представляется возможным, равно как и оценить на чем основана и насколько действительно "скрупулезна реконструкция событий". Не ясно также, почему о творчестве Пескова сказано во множественном числе - кроме вышеупомянутой книги для серии "ЖЗЛ" автор по теме кажется более ничего не опубликовал. Да и выходные данные книги, включая инициалы автора, даны с ошибками.

Похожая история, кстати, имеет место с реконструкцией другого переворота, 28 июня 1762 г., сделанной В. Плугиным (Плугин В.А. Алехан или человек со шрамом: Жизнеописание графа Алексея Орлова-Чесменского. М., 1996) — соображения очень интересны, но форма книги полностью соответствует данному автором подзаголовку: «Документальная повесть с некоторой долей вымысла». То же можно сказать и о лишь недавно опубликованной у нас в переводе с немецкого книге известного искусствоведа и общественного деятеля графа Валентина Платоновича Зубова (Зубов В.П. Павел I. Спб., 2007; см. тут у нас на полке). Содержащийся в ней очень профессиональный и полный критический обзор источников и библиографии, посвященных самому Павлу, его времени, заговору и перевороту, можно только рекомендовать к обязательному прочтению, несмотря на то что он был составлен в 1962 г. Но собственно исследовательская часть книги, где среди прочего подробно восстанавливаются обстоятельства убийства императора, также почти не имеет аппарата, хотя в тексте как правило указано, на что именно опирается и кого цитирует автор. Однако быстро и верно проверить насколько точно и обоснованно — невозможно. В отличие скажем от не менее интересно написанной знаменитой работы Эйдельмана, выдержавшей массу изданий (см. напр.: Эйдельман Н.Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII — начало XIX столетия. Спб., 1992; см. например тут), в которой четкая система ссылок и сносок нисколько не мешает занимательности изложения.

«Бросается в глаза следование историков устоявшейся картине структуры заговора. В центре его П.А. Пален, с неподражаемым искусством приводящий в действие все механизмы интриги: организационные, политические, нравственные; он вербует исполнителей, уговаривает вельмож, вовлекает членов императорской семьи и т.д.»

Вообще мнение о наличии у всех «историков» столь однозначной "устоявшейся картины структуры заговора" представляется не обоснованным. Действительно, Ю.А. Сорокин считает - "главой заговора, по нашему мнению, был граф П.А. Пален, занимавший должность санкт-петербургского военного губернатора" (Сорокин Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII в. Омск, 1999. С. 288-289), судя по ссылкам исходя главным образом из данных А. Коцебу, но в еще большей мере - из выводов, сделанных в начале XX в. Е.С.Шумигорским (Сорокин Ю.А. Заговор и цареубийство 11 марта 1801 года. С. 16-17. Эта статья является переработанным разделом указанной выше монографии исследователя). Субъективные предпосылки мнения Шумигорского, где главной причиной заговора считалась иностранная интрига, а деятелями - "немцы", проанализированы С.Б. Окунем (Окунь С.Б. Дворцовый переворот 1801 года в дореволюционной литературе // Вопросы истории. 1973. № 11. С. 45-47). Однако другие исследователи на основе изучения широкого комплекса источников приходили и к иным выводам. Так, по Н.Я. Эйдельману в центре заговора находилось несколько человек и только по естественном выбытии Н.П. Панина и О.М. де Рибаса там остается П.А. Пален. М.М. Сафонов полагает, что "руководитель дворцового переворота" П.А.Зубов (Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. Л., 1988. С.96). Какова же аргументация Л.А. Исакова по этому вопросу?

«Согласуется ли это с возможностями захудалого лифляндского искателя, поднимавшегося по ступеням служебных чинов, но обращенного в ничто одним неудовольствием императрицы Марии Федоровны через две-три недели после переворота. Ни до участия в заговоре, ни в последующем он не явил той сверхчеловеческой дьявольской энергии, предусмотрительности, предприимчивости, какие приписаны ему исследователями заговора. В отличие от Л.Л. Беннигсена, обнаружившего некоторые командные способности, Пален не проявил себя на военном поприще,оставленном им окончательно в 1812 г., после поражения в первом же столкновении с французами. Между тем уже после переворота 1741 г., когда гвардейцы избивали «немцев» на улицах прикладами, иностранец просто не мог возглавить заговор.»

К сожалению, первое что приходится здесь констатировать — большое количество чисто фактических ошибок. Если посмотреть на биографию Петра Алексеевича Палена (1745-1826), то перед нами предстанет вовсе не «захудалый искатель», но типичный екатерининский орел. Вступив пятнадцати лет в конную гвардию и побывав волонтером в последней кампании Семилетней войны, капралом участвует в перевороте 1762 г., через два года производится в вахмистры гвардии и в 1769 г. выходит ротмистром в армию, на первую турецкую войну, где при взятии Бендер 1770 г. получает ранение в правое колено и орден Св. Георгия 4-го класса. С 1772 г. Пален премьер-майор, а с 1778 г. полковник и командир Ямбургского карабинерного полка. В 1785 г. своим чередом получает чин бригадира, в 1787 г. - генерал-майора, кампании второй турецкой войны делает в Екатеринославской армии, за отличие при штурме Очакова награжден орденом Св. Георгия 3-го класса и полутысячью душ в Полоцком наместничестве. Как видим, «на военном поприще» Петр Алексеевич проявил себя блестяще, в 1790 г. заслужив еще ордена Св. Анны и Владимира 2-й степени. С 1791 г. Пален является правителем Рижского наместничества, а в 1795 г. назначен Курляндским генерал-губернатором — ответственнейший пост, учитывая состоявшееся как раз тогда включение герцогства непосредственно в состав империи. Да и сама эта одна из высших административных должностей давала на местах фактически необъятные полномочия, с подчинением лишь непосредственно императрице и Сенату. При этом Пален остается в военной службе, став в том же году генерал-поручиком, получив орден Св. Александра Невского и имение в Курляндии. (Шилов Д.Н., Кузьмин Ю.А. Члены Государственного совета Российской империи 1801-1906: Биобиблиографический справочник. Спб., 2007. С. 605-607). Как видим еще в екатерининское царствование Петр Алексеевич сделал незаурядную карьеру, имел богатый как военный, так и административный опыт, подразумевавшие наличие и энергии, и предусмотрительности, и предприимчивости.

К слову, не очень понятно почему Л.А. Исаков считает ключевым качеством для организации заговора и переворота именно военные способности, все же это весьма разные жанры. Тем не менее следует заметить, что Л.Л. Беннигсен проявил впоследствии не «некоторые командные», но скорее не совсем заурядные полководческие способности, исходя из истории кампаний 1807 и 1812-1814 гг. Об участии же Палена в кампании 1812 г. ничего не известно, надо полагать автор статьи просто-напросто путает Петра Алексеевича то ли с его сыном Петром Петровичем, известным русским генералом времен наполеоновских войн (Там же. С. 607-609), то ли с его племянником Матвеем Ивановичем, прошедшим эти же войны несколько отставая в чинах от первого (Там же. С. 602-605). Также ошибочно и утверждение про «обращение в ничто» Палена «через две-три недели после переворота» - император уволил его «по прошению» от всех должностей с приказом выехать в курляндское имение через три месяца с лишним, 17 июня 1801 г.

Продолжение следует...

[wood]

Ссылочка http://www.echo.msk.ru/programs/netak/762102-echo/

[DLK]

Ссылочка http://www.echo.msk.ru/programs/netak/762102-echo/

В четверг, 7 апреля в 22-00 по ТВ 3 "Альтернативная история. Великий-великий Павел". Инсценированные размышлизьмы на тему: а кабы Павел задружился с Бонапартом и, вкусив с ним хереса (даже показано, как), пошел воевать Индию?