Объявляется очередной набор в Лейб-Гвардии Литовский полк Опции

[Ульянов]

Наша задача - создание коллектива, для которого основным приоритетом является высокий уровень реконструкции.
Доскональное изучение исторических материалов, создание близких к оригиналам комплектов обмундирования, регулярные строевые занятия, изучение тактики линейной и лёгкой пехоты начала XIX века - и это лишь часть наших планов...

Вступайте в ряды Литовского полка!
Возрождайте российскую реконструкцию!

[Ульянов]

Продолжение воспоминаний генерала Тимофеева о Бородинской битве.

„В это же время каре 3-го батальона Измайловского полка, стоявшего правее, открыло пальбу рядами. За дымом нельзя было видеть, что выстрелы по бегущему неприятелю попадают в Литовцев, выдвинувшихся вперед из линии, вследствие предшествовавшей атаки. Затрудняясь дать знать этому каре, что выстрелы оного попадают в нас, я побежал к оному сам (верховая лошадь моя была уже давно убита) и под дымом выстрелов набежал прямо на капитана Катенина, стоявшего на левом угле переднего фаса. Начальник каре, узнав от меня о помянутом обстоятельстве, приказал ударить дробь и прекратить пальбу".
„Возвратясь к батальону, я отвел его на прежнее место и построил опять каре против кавалерии".
„Французские батареи снова начали действовать по нас картечью. Вблизи неприятеля не было видно; но влево с версту или около версты, из-за леса выходила французская пехота c артиллерией, вероятно с тем, чтобы занять высоту, на-ходившуюся на протяжении нашего левого фланга".
„А между тем влево от Л.-Гв. Литовского полка войск почти не было: 3-я дивизия еще до очищения нами Семеновских укреплений была передвинута по приказанию Коновницына к с. Семеновскому; 21-я и 2 гренад. дивизии также занимали Семеновское; сводная гренадерская дивизия почти не существовала; отдельные её кучки пристроились к каре Литовского и Измайловского полков. Л.-Гв. Фииляндский полк стоял в 3/4 версты позади Семеновского на дороге в Псарёво, следовательно также довольно далеко от Литовского полка. Положение Литовцев было критическое".
„Я просил полкового командира полковника Удома командировать меня для занятия этой высоты; но он не решался, отзываясь приказом строго воспрещавшим оставлять назначенные места. В это самое время подъехал с левой стороны к нашему полку генерал Коновницын. Я поспешил обратить его внимание на движение неприятеля и доложить, что под картечью перекрестных огней мы потеряли много людей, но эта потеря ничто в сравнении и с последствиями, если французы, заняв высоту у нас на левом фланге и далее беспрепятственно могут обойти и явиться у нас в тылу".
„У генерала Коновницына невольно вырвалось восклицанье: „Боже мой, что делать!" Эта фраза в устах неустрашимого генерала доказывает важность и трудность минуты".
„Он обращается с вопросом к полковнику Удому, нет ли вблизи армейских полков и, услышав отрицательный ответ, сказал: кого же послать? я вызвался на это назначение и получив дозволение поспешил с своим 2-м батальоном через кустарник занять высоту. Рассыпав по ней 6 взводов в стрелки, оставив в резерве за горой под начальством капитана Арцыбашева два взвода 2-ой гренадерской и 4-ой фузилерных poт."
„В это время французская войска из двух егерских батальонов с 6-ю орудиями, двух колонн гренадер, имея в третьей линии колонну драгун, стали выстраиваться впереди леса".
„Французы без сомнения предполагали значительные силы за высотой, занятой батальоном, остановились и ограничились одною перестрелкою. Но их старший начальник (у которого вероятно под командой состоял этот отряд), находясь в довольно значительном расстоянии позади на одной из высот, хорошо видел какова наша численная сила. Два адъютанта поскакали от него, конечно с приказанием — решительно атаковать".
„Не видя возможности устоять против в 5 или 6 раз превосходящих сил противника, я решил хоть удержать их от смелого напора".
„Пришлось пуститься на хитрости: оба взвода стоявшие в резерве были поставлены в одну линию и притом не в три а в две шеренги, и как только французская колонны, предшествуемые густыми цепями, двинулись вперед, резервные взводы поднялись на высоту и остановились так, чтобы не-приятель мог видеть только головы солдат первой шеренги и принял бы их за голову сильной колонны, готовой вступить в бой. Обманутые таким образом французы снова остановились и снова открыли огонь, а взводы капитана Арцыбашева скрылись за высотой".
„Французский генерал, выведенный из себя, послал еще трех адъютантов с приказанием атаковать высоту; отряд двинулся вперед, по капитан Арцыбашев опять показался из-за высоты со своими тощими резервами, и французские колонны опять остановились. Таким образом 2-ой батальон Л.-Гв. Литовского полка, истощенный предшествовавшими по-терями удерживал высоту без всякой посторонней поддержки и без резерва, сильно страдая от огня многочисленного неприятеля. В это время я был тяжело ранен в левую ногу с раздроблением кости. Не чувствуя сначала большой боли, я перевязал крепко платком рану и оставался значительное время при батальоне; но когда начало ногу сводить и боль чрезвычайно усилилась, я подозвал к себе капитана Арцыбашева, объявил ему о своей ране и о том, что не имею уже сил стоять и поручил ему командовать батальоном. А чтобы не обескураживать солдат, я не взял ни одного человека для помощи, хотя и чувствовал, что далеко не уйду и пошел опираясь на саблю искать лекаря».