Глаголева Е. Повседневная жизнь королевских мушкет, И вообще про мушкетеров и гвардейцев:) Опции

[konstantyn_lvk]

Читал ли кто-нибудь? Для получения общего живого представления о предмете пойдет? Сравнивать можно с книгами в той же серии Елисеевой о дворянстве екатерининских времен и Ивченко об офицерах 1812 г.



Сообщение отредактировал konstantyn_lvk - 13.12.2009, 10:34

[Бобровский Д.]

См. в галерее форума

Постараюсь вкратце пересказать то, что говорит Батиффоль про гвардейцев и мушкетёров кардинала (Louis Batiffol «Autour de Richelieu»).

Вначале историк упоминает, что на Генеральных Штатах 1614 года духовенство умоляло короля запретить кому-либо в королевстве иметь своих гвардейцев, особенно в мирное время. Видимо, постановление Генриха III от 26 декабря 1583 года, запрещающее содержать пеших или конных военных равно как и почётную стражу, соблюдалось не всеми. Свои телохранители были у королевы-матери. Восемьюдесятью гвардейцами-французами располагал Гастон Орлеанский. На них были плащи-казаки, плечевые перевязи из бархата его геральдических цветов с кружевными вензелями, вышитыми золотом. Позднее к ним прибавилось 80 швейцарцев, которые на торжественных церемониях маршировали впереди него, стуча в барабаны. Правда король оговорил, чтобы подобные выходы никогда не происходили в Лувре в его присутствии. Были свои гвардейцы у коннетабля, как же иначе. Когда арестовывали в Альпах маршала Марийака, было упомянуто, что при нём находился капитан его гвардейцев Мениль. Были свои мушкетёры и у лидера протестантов герцога де Рогана. Короли терпимо относились и к военной свите губернаторов провинций. Но во всех остальных случаях придерживались правила, что никто в королевстве, даже министры, не должен окружать себя личной гвардией.

Когда Ришелье пришёл к власти в 1624 году, он следовал общему правилу. Далее я не буду излагать хорошо известные всем нам события, которые привели кардинала-министра к необходимости защищать себя. Король не только разрешил, но и приказал кардиналу обзавестись гвардейцами, которые его будут окружать и защищать, сопровождая даже в Лувре. Это решение тогда поддержала и королева-мать, и нунций Спада. Когда в 1626 году после заговора Шале кардинал покидал Нант, возвращаясь в Париж, генеральный прокурор Ренна предупредил его, что в дороге его собираются убить, это была уже третья попытка. Король приказал роте из пятидесяти конных аркебузьеров сопровождать кардинала. К ним присоединилось ещё 30 дворян, двадцать человек были посланы епископом Мана и штук двадцать солдат нанял сам Ришелье. Путешествие прошло без помех.

Король ещё в мае 1626 года решил, что у Ришелье должна быть своя гвардия. 12 гвардейцев из окружения королевы-матери должны были находиться рядом с Ришелье. Напомню, что в те времена ещё продолжалась большая дружба министра и Марии Медичи, и она с радостью на это согласилась. Ришелье это, однако, вовсе не радовало. Он писал Клоду Бутийе 8 сентября 1626 года:

«Я вас уверяю, что это некстати - быть вынужденным защищать себя, будучи уверенным, что с того момента, как дошёл до этого, можешь сказать «прощай» своей свободе. Однако... чем больше они покушаются на мою жизнь, тем сильнее я стремлюсь служить королю. »

Король методично осуществлял свой план по защите министра. 27 сентября 1626 года он подписал патент, в соответствии с которым " он приказывает монсеньору кардиналу всегда держать около себя 50 кавалеристов с командирами, чтобы ими руководить, по его выбору". Вот эту дату можно рассматривать как день рождения гвардии кардинала. Однако вначале Ришелье завёл только 20 гвардейцев, в 1629 году их стало 30. Он писал: "Я содержу 30 гвардейцев за свой счёт уже 2 года, чтобы защитить себя от ненависти множества врагов, которую я навлек на себя только по государственным соображениям." Принц Конде писал Гюрону в 1627 году:" У кардинала больше поводов себя защищать, чем когда-либо... Король хорошо знает, что было затеяно против его (*кардинала) жизни, что делается снова и что он должен остерегаться яда и присматривать за всеми, кто входит к нему в дом."

В 1631 году король решил увеличить войско, окружающее кардинала и позволить создать ему регулярную гвардию по примеру королевской. По постановлению, действующему с 1 августа 1631 года, Луи XIII дал "поручение кардиналу набрать роту шеволежеров" из ста двадцати знатоков своего дела для своей личной гвардии. Эта рота стала скоро называться просто «конная гвардия кардинала». 30 августа следующего года король дал Ришелье "поручение по набору рекрутов в роту из ста военных". Но эта рота использовалась лишь в армии и никогда не выступала в парадных войсках окружения кардинала. Позже, 4 мая 1634 года, король подписал " поручение, данное монсеньору кардиналу, по набору рекрутов в роту пехоты, которая находится возле его персоны и занимается его повседневной защитой." Этой пехотой выступали мушкетёры. Сверх того, в соответствии с этим документом, должна была быть набрана рота из ста шеволежеров или конных мушкетёров. Мушкетёры не были дворянами, они набирались из обычных солдат.

То есть были три роты. Пехотных мушкетёров стало потом двести, поэтому всего у Ришелье было 420 бойцов - 120 шеволежеров, 200 пехотинцев и 100 военных, gens d'armes или gendarmes по-современному. Современники восхищались их отличной выправкой, считая их самыми компетентными и самыми смелыми в королевстве. Для повседневной службы кардиналу использовалось только две или три части.

Ришелье не употреблял слово гвардейцы относительно своих мушкетеров, он называл так только кавалеристов. И его мушкетёры не сражались на дуэлях с мушкетёрами короля, так как простолюдины не участвовали в поединках с дворянами. Мушкетёры короля враждовали с равными им по происхождению шеволежерами, кавалеристами.

Понти в своих мемуарах пишет, что Ришелье требовал от своих гвардейцев безоговорочной преданности. Он соглашался с отцом Жозефом, что кардинал хотел "офицеров, которые ему были бы верны и только ему, без исключения и без оговорок. Он нисколько не хотел тех, кто служит двум господам, зная хорошо, что среди них невозможно встретить верность. Настолько редко можно найти, добавлял отец Жозеф, таких людей, что если надо было их покупать, кардинал их покупал на вес золота".

Батиффоль объясняет разницу между набором гвардейцев и мушкетёров. Гвардейцы, которые были кавалеристами и дворянами, набирались без ограничения срока. Анри де Роан в своём «Безукоризненном полководце» писал, что именно в кавалерии встречалось больше всего богачей и знати, но, следовательно, их было сложнее заставить подчиняться.

Быть принятым в гвардейцы Ришелье было большой привилегией. Некто Вильнёв писал секретарю кардинала Шарпантье: «Мсьё, я получил письмо, которое вы оказали честь написать мне, из которого я узнал, что Монсеньор одобрил, что мой внук удостоился чести вступить в его гвардейцы, за что я вам очень обязан и приношу вам самые смиренные благодарности.» Ришелье желал, чтобы ему рекомендовали новобранцев знакомые и преданные ему люди, чтобы они были старше 25 лет и желательно не меньше трёх лет отслужили в армии. Это, видимо, не были особенно строгие критерии, так как герцог д'Эпернон, к примеру, требовал от своих гвардейцев тех же доказательств благородства, будто бы они вступали в Мальтийский орден, и к тому же они должны были быть только гасконцами. А вот Ришелье хотел набирать в свои жандармы только бретонцев. 1 августа 1631 года он писал своему другу маршалу Шомберу, рекомендуя ему в качестве лейтенанта Поншато: "Ведь следует, чтобы командирами вашего войска были жандармы из Бретани". Он также добавляет, что "необходимо назначить на эту должность человека благородного происхождения, уважаемого и с добрым именем, для того, чтобы местные дворяне тем более охотно пошли добровольцами с ним".

Что касается мушкетёров, простых пехотинцев, их нанимали на три года. Мушкетеров набирали изо всех провинций. Первый год они звались рекрутами, а затем - «старой ротой». Они служили, как и прочие солдаты короля, за жалованье, определённый срок. А гвардейцы были элитной частью, служили неограниченный срок, относились к службе как к почётной обязанности. Однако жалованье они за это, разумеется, получали. Причем, если государство оплачивало гвардейцев короля и королевы, что само собой разумеется, а также даже гвардейцев д'Эпернона, Буйона, Монморанси, маршалов Эстре и Марийака, кардинал желал сам оплачивать свои войска. Первые суммы выплат появились в его бюджете в последнем триместре 1626 года. Каждые тридцать шесть дней менялась смена гвардейцев и мушкетёров. Список смены подписывал капитан или лейтенант. Количество представленных гвардейцев немного менялось каждый месяц, например, с января по август 1639 года от 102 до 107 человек, а выплаты варьировали от 5204 до 5454 ливров. В том же году, с января по декабрь, количество мушкетёров составляло от 98 до 101 человека, а их денежное содержание - от 2426 до 2778 ливров. Но это касалось старой роты. А рекрутов-первогодков было от 36 до 50 человек, которым выплачивали от 222 до 750 ливров.

Памфлетисты упрекали кардинала в том, что если на содержание армии вечно не хватало денег и боевым солдатам и офицерам задерживали жалованье, люди кардинала регулярно получали деньги «за пребывание на посту у дверей комнаты».

Если говорить конкретно, гвардеец получал 50 ливров за смену в 36 дней, простой мушкетёр 20 ливров, а рекрут - 15. Капитану гвардейцев платили 400 ливров за смену, а капитану мушкетёров - 200, лейтенантам, соответственно, 200 и 150 ливров, прапорщикам 154 и 100 ливров, сержантам - 75 и 34 ливра.

Ришелье требовал от своих гвардейцев хорошей выправки, желал, чтобы они служили примером всем остальным войскам.

Батиффоль отдельно рассказывает про офицеров гвардии кардинала. Они играли особую роль, будучи доверенными лицами Ришелье, которым он давал трудные, щекотливые поручения, военные или даже политические.

Шефа одной роты называли капитаном гвардейцев, другой - капитаном мушкетёров или мушкетонов.

Первым капитаном конных гвардейцев был Боплан, умерший от болезни при осаде Ла Рошели в 1628 году. Тогда Ришелье послал отца Жозефа с предложением этой должности к Понти, который осторожно его отклонил. Тогда капитаном назначили лейтенанта гвардейцев Жана де Лонлея, сьёра де Сен-Жорж. Он был некогда другом Кончини и даже находился среди тридцати сопровождавших его дворян в день, когда того убили. Причем именно Сен-Жорж осмелился обнажить шпагу и попытаться защитить своего господина, доказывая, хотя бы, свою верность и смелость. Сен-Жорж оставался капитаном гвардейцев кардинала до 1636 года. Ему дали губернаторство Пон д'Арша, но Буаробер на него донёс - дело в том, что он незаконно взимал пошлину с каждого проходившего по Сене мимо Пон д'Арша судна. Он впал в немилость и был уволен. Однако до этого момента его отношения с Ришелье были превосходными, кардинал писал ему незадолго до опалы: "Я всегда буду лучшим из ваших друзей." Также Батиффоль вспоминает одну историю, рассказанную Обри. Как-то кардинал несправедливо резко отчитал Сен-Жоржа по поводу мнимого служебного проступка. Последний, донельзя огорчённый, скрылся. Опечаленный Ришелье велел искать его повсюду, потом, когда его нашли, обнял с большой нежностью и сказал ему:" Мы оба очень вспыльчивы, но если вы поступите, как я, вы об этом никогда не вспомните!"

Сен-Жоржу наследовал Ла Удиньер, его лейтенант. Причиной этого продвижения по службе был отец Жозеф, который боялся, что кардинал сделает капитаном Гассьона, которого предлагали на эту должность, но он был гугенотом. Ещё будучи лейтенантом, Ла Удиньер зарекомендовал себя ловким исполнителем опасных поручений Ришелье. Став капитаном, он продолжал оказывать кардиналу важные услуги.

Последним капитаном гвардейцев был де Бар. Он участвовал и в похоронах кардинала, находясь, одетый в траур, у изголовья парчового ложа, где лежало тело Ришелье. Потом он стал губернатором Амьена, стерёг во время Фронды принцев в Венсенне, Маркусси и Гавре и мирно скончался в 1695 году в чине начальника полиции.

Лейтенантом гвардейцев вначале был Форе, убитый при осаде Ла Рошели мушкетным выстрелом. Затем лейтенантом стал Ла Удиньер, его сменил Майола. Но в 1639 году он был убит при осаде Эсдена, и лейтенантом стал Манс. Последним лейтенантом был Белеба, бывший паж кардинала.

Кстати, смена командования гвардейцев показывает, как неправы были памфлетисты, считая их паркетными вояками. Мы видим, как офицеры кардинала гибли на полях сражений.

Капитаном мушкетёров кардинала был бессменный Оже де Кавуа, дворянин из Артуа. Перед тем, как начать служить кардиналу, он зарекомендовал себя ярым дуэлянтом. Он был небогат, но очень смел. По страстной любви он женился на молодой вдове мадам де Ла Круа, которая ему воздавала сторицей. У них было 11 детей, и они славились взаимной привязанностью. Валансе порекомендовал кардиналу Кавуа, который искал энергичного дворянина для командования своими мушкетёрами:"Монсеньор, возьмите Кавуа, и я вам ручаюсь своей честью, что он будет очень хорошо служить Вашему Преосвященству." Кавуа скончался в 1641 году от последствий ранений, полученных под Бапомом.

Лейтенантом мушкетеров был Марсаль, а прапорщиком - Аппельвуазен.