Восстание в Польше 1863 г Опции

[Ульянов]

150 лет исполняется в этом году. Поляки вспоминают вовсю
А что у нас про это написано внушающего?



Bitwa pod Żyrzynem – zwycięska dla powstańców polskich bitwa stoczona w dniu 8 sierpnia 1863 w trakcie powstania styczniowego.
500 русских против 2000 поляков

[Lebrun]

В 2013 году в Москве выйдет в свет специальный том научного альманаха «Русский Сборник», посвящённый 150-летия польского восстания в Российской империи 1863 года. Ну а пока:

Сколько именно мирных жителей погибло от рук повстанцев с достоверностью установить трудно. Например, по данным «Московских Ведомостей» на 19 сентября 1863 г. количество только повешенных достигало 750 человек. «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона указывает число повешенных повстанцами ок. 2000, оговариваясь впрочем, что цифра неточная и спорная.
Приведем некоторые факты расправ над мирными жителями, в том числе и наиболее вопиющие.
В Вильнюсе в Пречистенском соборе сохранились установленные еще в XIX в. памятные доски с 349-ю именами жертв восстания 1863–1864 гг. Возглавляют список имена православных священников Даниила Конопасевича, Романа Рапацкого и Константина Прокоповича. Начнем с них наш краткий мартиролог и мы.
Священник Даниил Конопасевич служил в местечке Богушевичи Игуменского уезда Минской губернии. 18 апреля 1863 г. группа повстанцев во главе с местным помещиком-поляком Болеславом Свенторжецким явилась в богушевичское волостное правление. В присутствии нескольких крестьян Свенторжецкий «прочитал польский манифест и объявил крестьянам, чтобы они не платили никаких податей, не давали рекрут, и что землю отдает им в дар», заверив при этом, что все книги и бумаги в богушевичской канцелярии уничтожены. В это же время повстанцы устроили обыск в доме отца Даниила, разыскивая его, но не нашли, так как священник отсутствовал. В тот же день повстанцы уехали из Богушевич.
9 мая под селом Юревичи, недалеко от Богушевич, произошло сражение русских военных с повстанческим отрядом Лясковского. На другой день после сражения военные позвали отца Даниила исповедать и причастить раненых и отпеть павших воинов.
В это время посылаемые за припасами члены отряда Лясковского доложили ему, что «священник Конопасевич разъезжает с казаками и уговаривает крестьян преследовать мятежников». Тогда Лясковский созвал штаб, на совете которого отца Даниила приговорили к смертной казни.
Для расправы над богушевичским священником Лясковский отправил отряд из 40 человек во главе со шляхтичем Альбином Тельшевским.
23 мая 1863 г. около шести часов вечера повстанцы окружили дом Конопасевичей с требованием, чтобы кто-нибудь вышел. Отец Даниил вышел с супругой на черное крыльцо, но повстанцы не сразу поняли, что перед ними священнослужитель, и спросили, где «ксендз», разумея под этим словом «священник». Дело в том, что отец Даниил хотя и носил, как священник, длинные волосы, был одет не в подрясник или рясу, а так, как обычно ходил дома – в старое семинарское пальто. На вопрос повстанцев он ответил: «Я и есть священник. Что вам нужно от меня?»
Схватив священника, повстанцы вывели его на середину двора: Тельшевский зачитал постановление штаба и приказал повесить. Когда отец Даниил что-то возразил, его с бранными словами схватили за волосы, накинули на шею веревку и повесили тут же на воротах.
Другой священник убитый повстанцами – Константин Прокопович – служил настоятелем церкви заштатного города Суража Белостокского уезда Гродненской губернии. В дни восстания священника предупреждали, что повстанцы хотят убить его. Причиной было, по свидетельству его сына Льва, то, что отец Константин «принимал к себе войска, проходившие для стычек с мятежниками». За неделю до праздника Троицы, действовавший близ Суража повстанческий отряд разбила рота русских солдат, и после боя офицеры были радушно приняты и угощены в доме Прокоповича. После этого повстанцы, подстрекаемые ксендзами Крынским и Моравским, с ненавистью стали смотреть на священника Константина, посмевшего «принимать и угощать “пшеклентых москалей”».
Ночью с 22 на 23 мая 1863 г. повстанцы через окно вторглись в дом Прокоповича и стали искать его, однако священник успел укрыться на конюшне. Бандиты «дубинами и прикладами» избили жену, 17-летнюю дочь и 16-летнего сына Льва – ученика Литовской духовной семинарии, угрожая повесить. Перепуганный юноша с веревкой на шее причитал: «Боже мой! Боже мой!» Но повстанцы с насмешками и ругательствами издевались: «Какой твой Бог? Какая твоя вера? Твоя вера – собачья, схизматическая … Подлец, собачья твоя кровь…».
Найдя отца Константина, повстанцы бросились к нему, вытащили на двор, «рвали волосы на голове и из бороды, нанесли более 100 ударов ружьями и кольями, толкали во все стороны, бросали на землю и топтали его ногами; потом один изверг выстрелом еще и ранил его в бок». Наконец, еле живого, окровавленного, истерзанного священника «повесили на тополе в пяти шагах от дома».
Палачи издевались над священником и после его смерти. Приведя сына к трупу отца, говорили: «Видишь, отец твой висит, как собака; то же и с тобой будет». Повстанцы избили юношу, затем ограбили дом и, уходя, стали выкрикивать: «Теперь у нас не будет схизматиков; теперь у нас настоящая Польша».
По свидетельству сына, главным вдохновителем убийства отца Константина был ксендз Моравский. А вообще в расправе участвовало около 100 человек, среди которых находились и жители Суража – католики.
Другой священник-мученик – иерей Роман Рапацкий – служил настоятелем в селе Котры Пружанского уезда Гродненской губернии. Еще в начале 1863 г. его предупреждали об опасности и советовали куда-нибудь уехать с семейством, но отец Роман не пожелал оставлять прихожан. Он, кажется, предчувствовал кончину – 3 июля, уходя на сенокос, много молился и взял с собой молитвослов. А вечером его схватили повстанцы, и подвергли издевательствам: предлагали водку и папиросу перед смертью. Когда отец Роман стал просить о позволении проститься с женой и детьми, ему отказали. Повесили священника на груше, затем один из повстанцев выстрелил ему в грудь. Вместе с отцом Романом на груше повесили и местного крестьянина Константина Шведа, за то, что он открыто осуждал восстание и сообщал властям о местонахождении отрядов. Тело отца Романа висело на дереве три дня, так как испуганные крестьяне боялись запрета повстанцев снимать его.
От рук повстанцев пострадал псаломщик Крестовоздвиженской церкви села Святая Воля Пинского уезда Минской губернии Федор Яковлевич Юзефович. Хорошо зная местность, он сообщал представителям власти, где скрываются повстанческие отряды. А однажды сам догнал и отнял у некоего пана Кобылинского порох и провизию, предназначавшуюся для повстанцев. Узнав о таковых действиях Юзефовича, повстанцы решили расправиться с ним.
Когда все убедились, что в деревню вошли повстанцы, Феодор Яковлевич, понимая, что ничего доброго от встречи с ними не будет, хотел скрыться. В этот момент один из незнакомцев приставил к его груди револьвер и закричал: «Стой! Никуда не пойдешь! Ступай за мной в корчму!»
В корчме над псаломщиком стали издеваться и объявили, что ему осталось «всего полчаса времени до смерти». Командир отряда велел отправить пленника к местному священнику Николаю Стояновичу для исповеди. Между тем жена и пятеро детей Феодора Яковлевича со слезами умоляли повстанцев помиловать его. Отец – священник-старик ползал у них в ногах, прося пощадить сына. Но никакие уговоры не помогли.
Повесили Феодора Юзефовича на вербе возле его дома на глазах у всей семьи. К повешенному приставили стражу, чтобы тело оставалось так до третьего дня, и чтобы «не только десятый, но и двадцатый видел и знал, как противодействовать полякам». При этом, воображая себя «рыцарями-благодетелями» оставили жене повешенного 30 рублей «на воспитание детей».
21 апреля 1863 г. трагедия случилась в селе Новоселки Игуменского уезда Минской губернии, куда пришел отряд повстанцев.
Священником в Новоселках служил отец Фома Русецкий. Еще до восстания он препятствовал распространению в местной приходской школе польских идей. В 1861 г. помещик Крупский неожиданно начал оказывать материальную помощь школе, и вскоре там появился учитель, студент Киевского университета, некто Легенза – протеже помещика. Как-то раз, во время отсутствия в школе отца Фомы, Легенза принес в класс картины из Священной истории и при объяснении одной из них – «Распятия Спасителя», указывая на римских воинов, сказал: «Тo są moskale» (это москали). Случай этот стал известен и вызвал возмущение священника, запретившего Легензе преподавать все, кроме русской грамоты.
Отец Фома уже подвергался нападению еще в самом начале восстания. Вечером 2 февраля 1863 г., когда он по делам проезжал мимо местечка Дукора на него напали несколько повстанцев. Спасся он тогда благодаря лишь тому, что испуганные лошади помчали повозку, подмяв при этом под себя одного из нападавших. И вот новая угроза нависла над священником.
Узнав о намерениях повстанцев, крестьяне закричали: «Не пустим!» и дружно бросились на непрошеных гостей. К сожалению, эта храбрость дорого обошлась безоружным селянам. В их сторону сперва раздался ружейный залп, а затем в дело пошли сабли. В результате столкновения четверо крестьян были убиты и десять ранены, однако их мужество заставило повстанцев уйти в лес. Среди убитых жителей Новоселок были: Петр Казак, Антон Варивончик, Дорофей Горбачик и Герасим Андросик. Всех их похоронили в одной могиле на кладбище при Мариино-Горской Успенской церкви.
28 мая 1863 г. в 11 часов утра в селе Великорита Брестского уезда Гродненской губернии появился небольшой отряд повстанцев, одетых в красные рубахи, верхом на лошадях и вооруженных ружьями и пиками. Пришли они из села Пожежина, где перед тем жестоко избили плетьми нескольких крестьян и еврейку. Прискакав с шумом в Великориту, повстанцы с ходу влетели на священнический двор с криком: «Где поп, где поп, где сельский старшина?» Великоритский священник Куханович успел спрятаться в церкви. Изнутри он слышал шум и крики жителей. До четырех часов дня повстанцы громили селение. Когда все стихло, священник вышел из церкви и вернулся в дом. Родные рассказали, что повстанцы искали его, угрожая семейству повешением и поджогом дома. Бандиты говорили, что хотят повесить самого Кухановича и еще настоятеля дывинской церкви Пиотровского. Разыскивая священника, повстанцы все в доме перевернули, в амбаре выбили окошко и выбросили все вещи, а в поисках ключей от церкви, выломали двери в колокольне. Начали даже пилить засов церковных дверей, но поломав пилку, оставили эту затею. Кроме того, повстанцы устроили погром в сельском правлении, наказали плетьми волостного старшину Евдокима Хомычука, дав ему до 300 ударов. Повесили сборщика податей Василия Хомычука. Еще двух крестьян жестоко избили плетьми, посыпая раны песком и поливая водкой.
9 января 1863 г. в деревню Санники Гостынского уезда Варшавской губернии прибыли несколько повстанцев и стали уговаривать народ идти в отряд, призывая вооружаться «чем попало». 11 января набранных волонтеров, отчасти пришедших добровольно, частью насильно собранных, отправили в местечко Жихлин, под надзором ксендза Стефана Скупинского из Щавинского монастыря. Будучи в Санниках этот ксендз стал допрашивать одну крестьянку относительно местонахождения ее мужа, которого он хотел увести вместе со всеми. Женщина долго и упорно отговаривалась незнанием, пока не вывела из себя Скупинского. Разъяренный ксендз приказал одному из своих подручных, Юзефу Стржичковскому, убить женщину. Тот ударил ее пикой, но удар оказался не смертельным. Несчастная вскрикнула и едва успела проговорить: «в стодоле» (в сарае), как ксендз в порыве бешенства, выстрелил в нее из револьвера, велев Стржичковскому добить. Сам меж тем поджег дом женщины и сарай, намереваясь живьем сжечь ее мужа, который к своему счастью успел скрыться. Приведенный в ужас народ оставался безмолвным зрителем этой сцены. Однако когда, через два дня, ксендз Скупинский вновь появился в Санниках, толпа около 200 человек набросилась на него, обезоружила и растерзала на месте.
Крестьянин деревни Клепачей Слонимского уезда Матфей Макаревич, старшина Озерницкой волости, отличаясь честностью и трезвостью взглядов, не сочувственно отзывался о польском восстании, открывал повстанцев властям, почему и был особенно ненавидим ими. 1 июля 1863 г. повстанцы схватили Макаревича на служебном месте и, не дав ему даже помолиться, о чем тот усиленно просил, повесили на воротах священнической усадьбы, прямо напротив церкви, вблизи волостного правления.
Учитель Лысковского народного училища Волковысского уезда Гродненской губернии Фридрих Вишгольц, несмотря на угрозы помещиков-поляков, учил детей по-русски. Не подчинившись требованию снять портреты императорских особ в училище и ввести польский язык, он был убит выстрелом из револьвера средь бела дня на базарной площади помещиком Засуличем. Тело Фридриха три дня лежало на площади, так как никто не осмеливался нарушить приказ повстанцев, запретивших под угрозой смерти поднимать тело, делать гроб и участвовать в погребении. Только на четвертый день вдова убитого под большим страхом похоронила мужа на поле за местечком. Так распорядился начальник повстанческого отряда, местный помещик Здислав Быховец, сказавший вдове: «Закопай там, где псы воют».
Был убит и православный сельский учитель местечка Субочь Поневежского уезда Ковенской губернии Викентий Смольский. Когда повстанцы вербовали в отряд жителей местечка, то насильно забрали с собой и Викентия. Однако тот, улучив момент, убежал и вернулся домой. Уход из отряда естественно грозил Смольскому неприятностями. В то время русские военные, расположенные близ Субоча, узнав о появлении в окрестных лесах большого отряда повстанцев, двинулись туда, зайдя по дороге в местечко. Смольский явился к русским офицерам, рассказал обо всем с ним случившемся и о грозящей ему опасности, а также указал место, где располагались повстанцы. Подсказка Смольского помогла военным найти и разбить повстанческий отряд. Однако поступок этот стоил Смольскому жизни. Повстанцы догадались, кто мог выдать место расположения их лагеря. Когда военные ушли, оставшиеся повстанцы пришли в Субочь, захватили Смольского и после пыток повесили в лесу.
В Ковенском уезде в местечке Эйраголь повстанцы убили сельского учителя Константина Котлинского.
Крестьянин местечка Лыскова Волковысского уезда Игнатий Кулеша, служивший при винокуренном заводе имения Харовщина, в мае 1863 г. повешен в лесу повстанцами по жалобе поляка, управлявшего заводом. Кулеша обозвал управляющего «глупым мятежником», что и послужило поводом к убийству.
Крестьянин села Новоселки Кобринского уезда Григорий Полетило, волосной старшина, открыто осуждал восстание и уговаривал крестьян «не бояться бандитов и быть верными царю и родине». О действиях местного повстанческого отряда он сообщил военному начальнику в Кобрин. Через чиновников-поляков это стало известно повстанцам. 30 мая 1863 г., когда Полетило возвращался домой из церкви, его схватили люди из отряда Казамира Нарбута и повесили на вербе.
Крестьянин деревни Подбельск Брестского уезда Иероним Седун служил сторожем Беловежской пущи в местности Грани. В ночь с 18 на 19 августа 1863 г. его повесили в сарае повстанцы из отряда Рогинского, рассеявшегося в пуще после поражения. Видимо они опасались, что Седун, зная прекрасно местность, может сообщить об их местонахождении военным. От тяжелых побоев, нанесенных повстанцами, вместе с Иеронимом умерла и его жена Анна.
В ту же ночь, в той же деревне и по той же причине люди Рогинского повесили и затем сожгли вместе с сараем крестьянина Иосифа Седуна.
Аналогичную смерть приняла и крестьянка Анна Седун, жительница той же местности. В ночь с 18 на 19 августа ее повесили и сожгли люди Рогинского – вместо мужа Викентия, приговоренного к смерти, но в тот момент не оказавшегося дома.
Крестьянин деревни Сороки Гродненской губернии Иван Макаревич отказался вступить в ряд к повстанцам, после чего те решили с ним расправиться. В ночь на 1 июля 1863 г. два шляхтича из местечка Щуки вызвали Макаревича из дома и под предлогом указать дорогу в местечко Мосты, увели с собой. Придя в Щуки, все трое зашли в дом, в котором в ту ночь праздновалась свадьба. Повстанцы заставляли Ивана есть, приговаривая: «Ешь, легче будет идти на тот свет». Потом отвели его в отдельную комнату, где подвергли жестоким истязаниям: обвязав веревками и привязав за шею к стене, отрезали нос и уши, содрали с обеих ног кожу, разорвали правую щеку. Затем истерзанного страдальца вывели за деревню, бросили в картофельную яму вниз головой и еще живого забросали землей, а само место, чтобы скрыть следы, забороновали.
Пристав второго стана Бельского уезда Гродненской губернии титулярный советник Иосиф Курганович повешен на дверях комнаты гостиницы, в которой намеревался разместиться.
В начале лета 1863 г. колонист Генрих Дерер казнен близ города Лодзи. Содрав кожу с головы, повстанцы перебили ему одну за другой все конечности, после чего несчастного, имевшего еще признаки жизни, повесили.