Жмодиков А.Л. "Наука побеждать". Тактика русской армии в эпоху наполеоновских войн", Обсуждение Опции

[Ульянов]

Начал читать. Весьма обстоятельное исследование

Илья Тимофеевич Радожицкий, в 1812–1814 годах — офицер в 3-й легкой артиллерийской роте, несколько раз упоминает «дивизионные колонны». Он использует этот термин, рассказывая о пехоте, марширующей колоннами по полям по обеим сторонам дороги в ходе отступления в начале кампании 1812 года, о пехоте, спешащей к полю боя при Островно («пехота в сомкнутых дивизионных колоннах шла вперед довольно скоро»), а также о пехоте в предбоевом построении, двигавшейся семь верст (почти 7,5 км) в направлении города Лейпциг (4/16 октября 1813 года).1 Возможно, Радожицкий ошибался, и пехота в этих случаях двигалась в колоннах повзводно — он был артиллерист и мог неправильно использовать пехотную строевую терминологию (в его записках нет конкретных упоминаний других видов пехотных колонн, только неконкретные вроде «боевые колонны по-батальонно»2). В рассказе о Лейпциге Радожицкий упоминает, что в промежутках между колоннами и по флангам были поставлены по три легких орудия. Очевидно, речь идет об очень небольших колоннах, скорее всего, также о колоннах из одного батальона каждая — вряд ли он имел в виду целые дивизии, марширующие большими колоннами. Впрочем, вполне возможно, что в тех случаях, когда пехота спешно вступала в бой прямо с марша, производилось перестроение из колонн повзводно в батальонные колонны подивизионно, потому что это можно было сделать быстрее и проще, чем перестраиваться из колонн повзводно в колонны к атаке. Таким образом, по крайней мере в одном случае Радожицкий мог быть прав, и при Островно пехота действительно спешно подходила к полю боя в батальонных колоннах подивизионно.

Мне кажется, в подобных случаях очевидцы говорили не о конкретном виде колонны, а о ее внешнем виде, то есть, "дивизионная колонна" с точки зрения стороннего наблюдателя - это колонна с фронтом из двух взводов.

[Александр Жмодиков]

Во-первых, на момент составления плана и даже за 12 часов до сражения сведения были верными. То, что к французам смогли подойти за ночь 25-30 тысяч, никакой штаб оценить не сможет.

То, что союзники не подозревали о скором подходе к Наполеону подкреплений – это показатель плохой работы разведки. А кто же должен был организовать эту работу, как не штаб? К тому же численность противника обычно оценивают с ошибкой в бóльшую сторону.

Напомню, что русские перед Бородино вообще оценивали силы Наполеона в 180 тысяч

Это откуда? Кутузов 19/31 августа сообщал Александру I, что по сведениям, собранным поручиком Орловым, который ездил парламентером в армию Наполеона, численность его армии составляет 165 тысяч, но по сведениям, полученным от пленных, Кутузов полагал сведения Орлова несколько преувеличенными.

Во-вторых, предположение, что Наполеон будет пассивно обороняться, также строилось как на оценке соотношения сил, так и на поведении французов накануне сражения.

Если бы у Наполеона действительно было около 40 тысяч человек, как полагал Вейротер, Наполеон должен был бы отступить перед значительно превосходящей армией союзников. То, что Наполеон не отступил после того, как союзники оттеснили его авангард, должно было бы насторожить командование союзников, но не насторожило.

В-третьих, армия не была "разделена на несколько частей" как при Риволи. Все колонны двигались на близком расстоянии друг от друга. Теоретически безопасное расстояние между корпусами на марше вообще составляет около 20 километров, а тут было в несколько раз меньше. По сути союзная армия двигалась одной массой, одна колонна вполне могла оказать поддержку другой, что и случилось в день сражения.

Под разделением армии я имел в виду значительный разрыв, который образовался между главными силами и «авангардом» Багратиона. Колонны главных сил действительно шли параллельно на небольшом расстоянии друг от друга, но с их взаимодействием дело обстояло плохо: на помощь 4-й колонне прибыла только одна бригада (6 батальонов) 2-й колонны. 3-я колонна сражалась сама по себе, никому не помогала и ей никто не помог. Ланжерон рассказывает, что все попытки побудить Буксгевдена послать часть войск 1-ой колонны, еще не вступивших в бой, на помощь 4-й и 3-й ни к чему не привели. Сравнение колонн союзной армии при Аустерлице с корпусами некорректно. Корпус был маленькой армией из всех родов войск, он мог сражаться самостоятельно и продержаться сутки даже против несколько превосходящих сил противника (а большее ему не грозило, потому что даже если бы он на походе натолкнулся на большую армию противника, в первые сутки ему пришлось бы сражаться только с авангардом этой армии), так что соседние корпуса успели бы подойти ему на помощь к вечеру или на следующее утро (20 км – это меньше нормального суточного перехода по хорошим дорогам). При Аустерлице у союзников во 2-й, 3-й и 4-й колоннах почти не было кавалерии, 2-я и 3-я колонны не имели батарейной артиллерии, только легкую. Эти колонны обладали недостаточной способностью сражаться самостоятельно, они не были на это рассчитаны.

Ну и самое главное - сама способность организовать такой маневр говорит о высоком уровне штабов работы.

Да и тут не без проблем – накануне сражения кавалерийская колонна оказалась не там, где должна была, и утром пересекалась на марше с другими колоннами.

Конечно, у плана были изъяны. При равном уровне командования они бы не сказались на исходе, скорее всего. Но тут против союзников был Наполеон, который из этих изъянов смог выжать максимум возможного.

План Вейротера мог бы сработать только при полной пассивности противника. Будь у противника даже не такой опытный и талантливый командующий, как Наполеон, а просто достаточно толковый и решительный человек, он простым контрударом по обходящим колоннам смешал бы весь план Вейротера.