Страсти по Тьеру, действия в Польше в 1809 Опции

[Юрий]

Вот здесь коллега alba выложил текст Луи-Адольфа Тьера (Тьер Л.-А. Империя. Т. 2. М.: «Захаров», 2014. С. 555, 556-557, 585, 634, 636.) с описанием происходившего на «польском направлении» во время войны 1809 года между Австрией и Францией. Как я понял, изначальный посыл был следующим - «Вот как оно было на самом деле. Сам Тьер написал». Собственно рассказом, что на самом-то деле оно было не совсем так (а местами и совсем не так) я собираюсь заняться далее.

«Седьмой австрийский корпус под командованием эрцгерцога Фердинанда

…
В соответствии с военной реформой эрцгерцога Карла австрийская армия получила армейскую организацию. Части стоявшие в Галиции образовали 4-й армейский корпус под командованием ген-от-кав графа Бельгарда (тамошнего генерал-губернатора). 16 февраля 1809 корпус меняет номер (на 7-й) и командира (на эрцгерцога Фердинанда д'Эсте). Причины были сугубо политического характера – эрцгерцог имел куда меньше военного опыта чем Бельгард, но приходился родным братом супруге австрийского императора Марии Людовике и поскольку предполагалось, что командующему корпусом, весьма вероятно, придется вести дипломатические переговоры с русскими и пруссаками фигура императорского шурина подходила для такой ответственной миссии куда более. Боевые же действия против поляков представлялись быстрой и легкой прогулкой с чередой ненапряжных побед, поэтому особых военных дарований от командира корпуса не требовалось (впрочем, на всякий случай, эрцгерцогу придали опытного начальника штаба - полковника Бруш фон Нойдберга).

в составе 37-38 тысяч человек

Штатная численность корпуса составляла 36900 человек и он был самым многочисленным в австрийской армии. Кроме того в австрийской Галиции находилось до 7500 войск в гарнизонах и примерно 12000 новонабранных рекрутов, проходивших обучение. Реальна численность 7-го корпуса, по разным причинам, к началу войны не превышала 33000.

двигался на Варшаву, спускаясь вдоль Вислы.

Конфигурация границы между Австрией и ВГВ была крайне невыгодной для последнего – от пограничной Пилицы до Варшавы было всего 4-5 дневных переходов, а на правом берегу Вислы от австрийской границы до варшавского предместья Праги до и вовсе можно было добраться за несколько часов. В реальности австрийцы двигались не вдоль Вислы (на север), а заходили по дуге, подходя к Варшаве с юго-западного направления.

Поскольку он формировался в Галиции, ему предстоял недолгий путь

У неискушенного читателя могло создаться впечатление, что корпус формировался, главным образом, из местных уроженцев, но это абсолютно не так. В состав корпуса включили части набиравшиеся как можно дальше от Галиции – здесь были иллирийцы, валахи, венгры, хорваты, немцы, французы и очень небольшое количество поляков.

к тому же он отбыл довольно рано, как и все австрийские корпуса. Его операции, как и операции в Германии и Италии, начались 10 апреля.

Изначальным планом, подписанным эрцгерцогом Карлом, 7-му корпусу предписывалось начать движение уже 8-9 апреля, чтобы 10 пересечь границу. Но Фердинанд в план начал вносить свои коррективы - стоявшая на правом берегу Сводная бригада Брановацки была отправлена на крайний левый фланг для захвата Ченстоховы. Помимо того, что на правом берегу оставалось всего 2 эскадрона гусар, эти передвижения привели к общей задержке, и австрийцы перешли Пилицу только 14 апреля.

Польской армией командовал князь Юзеф Понятовский.

Князь Понятовский считался командующим польской армией сугубо номинально, как военный министр. Одновременно он был командиром одной из трех дивизий. Командиры двух оставшихся (Домбровский и Зайончек) формально были с ним совершенно равны по положению (во всяком случае, были убеждены, что министерский портфель ещё не дает князю никаких прав отдавать им приказы). Только после оставления Варшавы и отхода польской армии за Вислу, Понятовский добился от Госсовета ВГВ официального приказа о назначении его Главнокомандующим и безусловного подчинении ему всех польских сил.

Наполеон, занятый подготовкой великих ударов Австрийскому дому, не смог уделить этой армии много времени.

К 1809 году армия ВГВ состояла из 12 пехотных полков, 6 кавалерийских полков, 3 батальонов пешей артиллерии и эскадрона конной артиллерии, организационно распределенных по 3 дивизиям. Содержать такую массу войск на свои средства герцогству оказалось не под силу, поэтому часть полков Наполеон взял на французское содержание и, что совершенно естественно, использовал эти части по своему усмотрению и для собственных нужд. Накануне войны польская разведка в общем-то достаточно точно смогла определить и состав и численность австрийских сил на своих границах (Краков в феврале посетил лично генерал Рожнецкий, а Галицию "по частным делам" в феврале -марте - генерал Сокольницкий) и даже информировали об этом Наполеона. Однако в самой Варшаве серьёзного значения данным не придали, тем более, что и сам императорно, ознакомившись с данными, авторитетно заверил поляков:
- австрийцы не такие идиоты, чтобы столько сил сосредотачивать на третьеразрядном направлении;
- если в Галиции и есть какие-то силы, предназначены они исключительно для обороны собственных земель;
- в любом случае, поляки получат помощь от русской армии (коих то ли 50 то ли 70 тысяч уже готовились выступить в поход);
- вообще нет оснований для паники, война в ближайшее время не начнется;
- а когда начнется, следует прямо идти в автрийские земли, где подымать народ против "оккупантов".
И Понятовский и Госсовет были со всем вышеперечисленным абсолютно согласны, в результате войска ВГВ к середине апреля все ещё оставались рассредоточенными, а в штабе, если и готовились какие-то планы, то исключительно наступательного характера.

Удалось собрать 15 тысяч человек регулярных войск и небольшое саксонское подразделение, оставшееся в Варшаве. ...
/.../

Штатно армия ВГВ насчитывала 31713 человек, но … 3 пехотных полка (4-й, 7-й, 9-й) с 1808 воевали в Испании, 2 пехотных полка (10-й, 11-й) стояли гарнизоном в Данциге, 5-й пехотный располагался гарнизонами в Ченстохове и Кюстрине, 4-й полк конных стрелков стоял вдоль западной границы от Поморья до прусской Силезии. Т.о. непосредственно для отражения наступления можно было использовать едва половину армии – 11265 пехоты, 4854 кавалерии и 1548 - артиллеристы и обоз. Да, была ещё саксонская бригада Поленца (3 батальона пехоты, 2 эскадрона гусар и 1 артиллерийская батарея – 2864, 194 и 389 при 12 орудиях соответственно) "забытая" в Варшаве, которая приняла участи в сражении при Рашине, после чего … отбыла поспешно в Саксонию.

Сообщение отредактировал Юрий - 10.9.2020, 17:06

[Юрий]

князь Понятовский поднялся по правому берегу к Кракову, чтобы покорить эту старую польскую метрополию,

Здесь Тьер разом перескакивает из конца апреля к событиям, происходившим в середине августа. Это как если бы некто, описывавший кампанию 1812, начал фразу словами «Русская армия оставила Москву» затем продолжил её «а затем армия Кутузова, через Смоленск, перейдя Березину, вышла к Неману». Будем заполнять пробел.
Неудача с захватом варшавского моста, сподвигла командование 7-го корпуса искать другой путь овладения Прагой: выше по течению у Карчева через реку переправился 6000-й отряд генерала Мора; заняв отдельными отрядами Окунев и Радзымин, остальными силами он 24 апреля обложил укрепления Праги, защищаемой всего лишь 600-ми пехотинцами майора Горновского. Так как выдвинутое положение отряда Мора вызывало опасения, ближе к Варшаве, между Гурой-Кальварией и Острувком австрийцы начали наводить понтонную переправу силами части 10000-го варшавского гарнизона.
В то же время (24-го) апреля в своей главной квартире, расположившейся в местечке Новы Двор, Понятовский огласил о новом стратегическом плане, которым предполагалось наступление вдоль правого берега Вислы, занятие Люблина и овладение крепостями Замостье и Сандомир. Однако, сначала намерен атаковать перешедшие за реку австрийские части; а так как они располагались отдельными отрядами, это давало возможность атаковать их последовательно, создавая в каждом отдельном пункте превосходство в силах.
Первый удар был нанесен по отряду расположенному вокруг Грохова (2 батальона, 3 эскадрона гусар и некоторое количество орудий в самом Грохове), против них 26-го выступил отряд Сокольницкого (в составе 12 пехотного и 2 уланского, при 2-х орудиях). В 17:00 уланы энергично атаковали выдвинутых вперёд гусар, которые поспешно отступили, оставив без поддержки пехотный батальон; опрокинутые совместной атакой пехоты и кавалерии, австрийцы бросились к Грохову под защиту орудий и второго батальона, но атакующие следом за отступавшими ворвались в городок и, сбив и второй батальон, преследовали их до самого Вавра, куда спешно прибыл генерал Мор с подкреплениями. Полагая задачу выполненной, Сокольницкий не принимая боя, отшел 27-го к Бялоленке. Потери составили у поляков 15 убитых и 80 раненых, у австрийцев – 100 убитых, несколько сот раненых и 300 пленных.
На следующий день был атакован австрийский отряд у Радзымина (3 батальона и небольшой отряд гусар): вначале с поле боя была быстро «выметена» кавалерия, затем, навалившись с двух сторон, поляки окружили и заставили сложить оружие части 2-х батальонов из полка Болье. Польские потери здесь составили 19 убитыми и 21 раненого, потери же австрийцев, только пленными доходили до 1200 человек, включая 37 офицеров.
Эти победы не только подняли моральный дух польского войска и укрепили авторитет Понятовского, как командующего, но и доставили запасы оружия и амуниции, в котором начал ощущаться недостаток. Кроме того, это позволило князю совершить ещё одно полезное дело – выслать из действующей армии генералов Домбровского и Зайончека (первый отправился в Познань, второй в северо-восточные департаменты, обоим дали распоряжение набирать рекрутов, обучать их и с новосформироваными частями идти на соединение к главной армии). Дело втом, что вокруг обоих генералов сформировались две, своего рода, «партии» (главным образом, из числа старых легионистов), которые яростно интриговали друг против друга и обе вместе против командующего и тех молодых офицеров, что его поддерживали.
Не желая больше подставлять свои разбросанные отряды под удар, генерал Мор снял осаду Праги и перевел все силы обратно за Вислу, оставив границу в этом районе без защиты. На правом берегу, у Острувка, оставался лишь один отряд (1628 человек при 3 орудиях), расположенный в шанце, который прикрывал сооружаемый понтонный мост (так как своих понтонов у австрийцев не было, а все лодки местное население либо спрятало, либо отогнало постройка моста шло крайне медленно – за неделю работы австрийские саперы так и не удосужились его закончить). Начальство решение Мора вполне одобрило, выслав генералу приказ: с освободившимися частями двигаться вдогонку за войсками направлявшимися на север, командование же, над немногими остающимися в на берегах Вислы, передать фельдмаршал-лейтенанту Шауроту.
Переправа австрийцев произошла достаточно скрытно, поэтому в штабе Понятовского продолжали считать, что на правом берегу все еще находятся значительные силы противника. Для проверки, вперёд выслали сильный отряд под командой Сокольницкого (5 батальонов, 6 эскадронов и 4 орудия). Быстро выяснив, что все австрийские силы сосредоточены в предмостном шанце, видя понтонный мост близким к завершению и убедившись, что дорога на юг совершенно свободна, Сокольницкий решил немедленно атаковать шанец. Для подобной поспешности, помимо сугубо военных, генерал имел ещё и сугубо личные резоны: во-первых он полагал, что его заслуги в рашинском сражении были оценены недостаточно высоко; во-вторых он являлся весьма деятельным партизаном «партии зайончковцев», и в отсылке своего патрона усматривал едва не личную обиду; ну а в-третьих, пан Михал вообще считал, что военными дарованиями превосходит многих, а уж князя-командующего и подавно – он с неудовольствием наблюдал за возраставшей популярностью Понятовского у солдат и офицеров, и просто рвался отличится каким-нибудь особо геройским поступком. Но сначала к командовавшему в укреплении подполковнику Штрауху был послан капитан Семянтковский, который потребовал от имени Сокольницкого капитуляции, дав на размышление … 10 минут. Ошалевший от такой наглости подполковник, вначале утратил дар речи, а когда обрел его снова, запросил увеличить срок до 1 часа, чтобы он мог связаться с генералом Шауротом, находящемся на левом берегу. В течении часа Семянтковский, без каких либо помех, слонялся по укреплению, фиксируя его сильные и слабые стороны. На исходе часа прибыл командир полка Болье (а именно этого полка батальоны находились в укреплении) полковник Червинка в сопровождении двух рот; первым делом отчитал за бесхребетность своего подчиненного, а затем велел передать Семянтковскому, что ни о какой капитуляции речи быть не может. Возвратившись наблюдательный капитан доложил своему начальнику следующее: гарнизон шанца составляют 3 батальона полка Болье, состоящие из старых и опытных солдат, большей частью это французские эмигранты «стойкие в бою и непримиримые к сторонникам великого узурпатора», северный фас укрепления (с которого ожидалась атака) почти закончен, а вот южный (считавшийся безопасным) едва начали сооружать, в целом же подходы к шанцу хорошо просматриваются и простреливаются. Понимая, что атака днем приведет к тяжелым потерям, а также желая максимально использовать эффект неожиданности Сокольницкий решился атаковать под покровом ночной темноты (кроме того, его пехота была вооружена, в значительной степени, старыми ружьями из прусских арсеналов – многие давали частые осечки, а если и стреляли, то весьма не прицельно). Незадолго после полуночи 3 мая польская пехота, без единого выстрела, двинулась на штурм: несмотря на то, что эффект внезапности был вполне достигнут, и основной удар пришелся по наиболее слабому пункту, автрийцы защищались отчаянно – две атаки были отбиты и только третья привела к успеху. К 4-м часам укрепление оказалось в руках атакующих, потерявших 50 убитыми и 120-150 ранеными. Австрийские потери были несравнимо более – до 500 убитых и раненых, 1000 человек взяты в плен, в том числе 38 офицеров вместе с полковником Червинкой. Кроме того в руки поляков попала вся находившаяся в укреплении артиллерия и 2 батальонных знамени; третье (белое) было в последний момент спасено одним унтер-офицером, который вплавь переправил его на правый берег. С учетом потерь понесенных у Радзымина, полк Болье просто перестал существовать как боевая единица.
В 10 часов утра 3-го мая к месту боя примчался лично командир корпуса, распорядившийся немедленно установить на берегу 14-орудийную батарею, под прикрытием которой саперы начали спешно достраивать мост. В этом им деятельно мешали поляки, установившие на противоположном берегу батарею из 5 орудий. К вечеру эрцгерцог, наконец решил, что пора прекращать этот «мартышкин труд» - уже к утру следующего дня австрийские саперы быстро и профессионально разобрали так и не достроенный мост, на сооружение которого было впустую потрачено столько времени и сил.
Попробуем проанализировать действия австрийцев после занятия Варшавы. Первоначальная мысль была очень даже разумной – после взятия Праги австрийцы получали в свое распоряжение отличную переправу, надежно защищенную с обоих концов укреплениями, позволявшую оперировать, по своему желанию, как на левом, так и на правом берегу; обладания такой возможностью можно было, одной только угрозой флангового удара, парировать наступление польской армии на юг. Однако, если идея была правильной, то претворение её в жизнь никуда не годилось. Выделенных в распоряжение Мора сил, на первый взгляд, было вполне достаточно для овладения пражскими укреплениями, но только при условии, что польская армия останется безучастным зрителем (в этом случае, можно было даже пренебречь изолированным положением переправленных за реку сил). Видимо, командование корпуса настолько уверилось в предстоящем бездействии Понятовского, что обременило войска на правом берегу ещё двумя задачами – прикрытием границы и охраной сооружаемых дополнительных переправ. Следуя принципу «начальству виднее», Мор вынужден был разбросать свои силы, что собственно уже ставило под сомнение реализацию австрийских планов. Расплата за пренебрежительное отношение к противнику последовала незамедлительно. Решение отвести большую часть войск за реку, с точки зрения командира авангарда, выглядела вполне оправданной, но согласие на эту меру командования корпуса, с точки зрения общего положения на фронте, было грубейшей ошибкой – наоборот, следовало как можно быстрее усилить части на правом берегу и форсировать сооружение понтонных мостов. Правда для этого пришлось бы, либо отложить на неопределенный срок, либо отказаться вовсе от захвата Торна – а именно эту задачу в штабе корпуса считали приоритетной.
В результате, в первой декаде мая, сложилась парадоксальная ситуация – противоборствующие армии, разделенные рекой, двигались в прямо противоположных направлениях (поляки на юг - к Люблину, австрийцы на север - к Торну), причем обе армии находились на территории противника.

Продолжение будет.